Ватник (интернет-мем)

Ватник (интернет-мем)

Рашка — Квадратный ватник, также просто ватник или вата — интернет-мем, персонифицированный образ фанатичного российского шовиниста [1] .

Возник в 2011 году в социальной сети «ВКонтакте» как карикатурный человечек в серии тематических комиксов, но особую популярность персонаж приобрёл в русском и украинском сегментах интернета в 2014 году на фоне украинского кризиса [2] . Тогда же слово «ватник» стало использоваться и как пренебрежительное обозначение людей, высказывающих пророссийские взгляды на конфликт на Украине [3] [4] . В материале информационно-аналитического центра «Сова» отмечается, что в контексте данного конфликта слово зачастую применяется русскими националистами — сторонниками Майдана по отношению к «патерналистски настроенным сторонникам России, ностальгирующим по СССР» [5] . В статье, опубликованной на сайте украинского телеканала «24» [uk] , слово ватники трактуется как «россияне и украинцы, которые активно поддерживают идею „русского мира“ и величия советского прошлого», при этом «русский мир» понимается как «идея восстановления российскоцентристского воздействия на все территории бывшего Советского Союза» [6] .

Кандидат филологических наук Алексей Михеев отмечает, что обидные ярлыки, такие как «ватник», могут восприниматься иронически и даже «браться на вооружение» (возможны высказывания вроде «Да, я ватник и горжусь этим!») [7] . Также в ответ на использование слова в политических дискуссиях, иногда подчеркивается значение ватника как предмета одежды для российской истории [8] .

Содержание

История создания [ править ]

Автором мема является Антон Чадский, создавший его в 2011 году за несколько месяцев до начала массовых протестов после выборов в Государственную думу [9] . Первое появление Ватника состоялось в одном из сообществ «ВКонтакте», где, по словам Чадского, он занимался «антироссийской работой еще с 2010 года» [10] . Персонаж Рашка-Квадратный Ватник был создан по аналогии с Губкой Бобом, который, как и Ватник, квадратный по форме [11] . По мнению автора, образ «ватника» собирает все отрицательные качества типичного россиянина и обличает нездоровые процессы, происходящие в российском обществе. Интернет-мем, как заявляет Чадский, «объединил в себе все черты левых, правых, центристов, националистов, коммунистов — всех так называемых патриотов России» [10] . По словам Чадского, «патриотизм Ватника — это тотальная любовь к действующему режиму». По мнению российского филолога Михаила Алексеевского, данный персонаж интернет-культуры представлял собой провокационный образ «квасного патриота», ксенофоба и антисемита, страдающего от паранойи и алкоголизма [12] . Сам автор мема уверен, что популярность «ватника» обусловило то, что тот занял свободную нишу, как в своё время соответствующую нишу нашло слово «совок». Позднее мем начал набирать популярность: на Болотную площадь (со слов Чадского) люди выходили с плакатами, на которых был изображен Ватник, про Ватника стали писать в блогах [13] . Дополнительную известность интернет-персонажу принесла отрицательная реакция на него со стороны ряда общественных сил, рассматривающих данный мем как проявление русофобии [14] [15] . Позднее появилось слово «вата», обозначающее аморфную массу, состоящую из «ватников» [16] .

В 2014 году на фоне украинского кризиса в русской разговорной речи появляется несколько слов-пейоративов, быстро приобретших популярность в сетевой среде, среди которых одним из наиболее употребимых стал пейоратив «Ватник» [17] . Журналист Константин Скоркин пишет, что мем «ватник» появился как символ «кондового российского патриотизма, замешанного на культе Сталина» [18] , однако в условиях противостояния слова вроде «ватник» и «укр» / «укроп», изначально высмеивавшие «уродливые формы ультрапатриотизма», могут маркировать «всех подряд по другую линию мнимого фронта»; Скоркин квалифицирует употребление подобной лексики как типичное размежевание на «свой — чужой» в условиях увеличивающейся дегуманизации [18] . Кандидат филологических наук Ирина Левонтина отметила, что слово «ватник» в контексте украинских событий сначала превратилось в «обозначение туповатого носителя российского имперского сознания, полностью зависимого от телевизора». Позднее слово стало перениматься противной стороной в качестве самоназвания. Так «сторонники имперской государственности» стали говорить: «да, мы ватники, я ватник, я ватница». Филолог сравнила эту ситуацию со словом «санкюлоты» (бесштанники), которое сначала было ругательством, потом стало самоназванием французских революционеров [19] .

В то же время для обозначения украинского сторонника ура-патриотизма возник образ «вышиватника» [20] . В нём соединились два слова: вышиванка и ватник. «Вышиватник» крайне негативно относится к тем, кто не разделяет его точку зрения, и подобно «ватнику» может быть агрессивен [16] .

В октябре 2015 года в Киеве обсуждалась идея создания специального словаря для украинских СМИ, которые освещают события на Донбассе, с целью популяризации использования нейтральной терминологии для описания конфликта [21] . Среди прочего, заместитель министра информационной политики Украины Татьяна Попова тогда заявила, что журналистам будет рекомендовано избегать «обидных для кого-то» слов вроде «ватники» [22] .

Оценки [ править ]

По мнению российского лингвиста Гасана Гусейнова, «Ватник — это предмет одежды бедных, обездоленных людей, у которых больше ничего нет и которые готовы его носить до конца своих дней. Он обозначает примитивного человека, который неспособен восстать против тех, кто угнетал его всю его жизнь. Это очень оскорбительное слово» [23] . Гусейнов считает это слово одним из прочих выражений «языка ненависти», возникшего на фоне российско-украинского конфликта [24] . Подобные оценки высказывались и другими экспертами [25] [4] . Так, лингвист Максим Кронгауз утверждает, что «вырабатываются специальные слова ненависти, когда для одной или другой противоборствующей стороны придумывается как можно более оскорбительное название, потому что привычные нам „кацап“, „москаль“ и „хохол“ никого уже не обижают: они слабые. Так появилось название „ватник“ для прорусски настроенных граждан — тут не только национальная окраска, но и социальная: ватник — это одежда (либо лагерная, либо рабочая) [26] для не самых высоких слоев общества, поэтому это ещё и принижение по социальному признаку» [27] .

По мнению российского филолога Алексея Михеева в 2015 году «оскорбительные слова типа „ватник“ и „укроп“ поменяли свою окраску. их стали употреблять иронически», а семантика этих слов размылась. Михеев отметил, что эти слова стали использоваться как „парадоксальная идентификация“ вроде, «Я ватник и этим горжусь» [28] .

КТО ТАКИЕ «ВАТНИКИ», КТО И ПОЧЕМУ ИХ ТАК НАЗЫВАЕТ.

Словом этим, называют нормальных, порядочных русских людей, которые не хотят мычать в общем стаде, у которых есть своё мнение, которые не склонны к извращениям, у которых красивые лица и осмысленный взгляд, которые знают для чего они живут, не сидят на игле и не зависимы от бутылки, которые с уважением относятся к религии, к базовым ценностям, на которых зиждется человечество.

Кто именно их так называет?

Во-первых, "ватниками" обзывают нормальных людей — извращенцы. Например — поклонники "Пусси Райот". Помните "девчонок" таких — которые себе во влагалище кур запихивали, в Храме Христа Спасителя кривлялись, в музее прилюдно сношались в собачьих позах (причём — одна из стоящих раком дам, была беременной; а такого даже собаки не делают, — кобель не залезет на явно брюхатую суку)? Ну вот их поклонники (представьте себе — у них есть поклонники!) склонны обзывать "ватниками" тех, кто не понимает, как это прекрасно — засовывать себе во влагалище кур, кривляться в Храмах, и переплёвывать собак по части скотства в сексе.
Обзывают "ватниками" натуралов и другие извращенцы. Например — гомосексуалисты и лесбиянки, педофилы и зоофилы, инцестофилы и транссексуалы, которые очень расстроены тем, что нормальные люди не позволяют им проводить гей-парады на главных площадях крупнейших городов России. При этом, никто не стал бы особо возражать, если бы извращенцы собирались на свои шабаши где-нибудь на безлюдных лесных полянах, или в каких-нибудь заброшенных деревнях. Но извращенцам непременно хочется пройти парадным маршем по Красной площади в Москве, или по Невскому проспекту в Петербурге. А когда им напоминают, что этого не удалось достичь даже гитлеровцам (под знамёнами которых стояла почти вся Европа) — тогда начинаются обиды на "ватников", которые жестоко угнетают и никак не хотят понимать заднеприводных особей.

Во-вторых, очень любят употреблять словечко "ватник" господа либерасты. Есть такая тонюсенькая прослойка в российском обществе, состоящая из потомственных тунеядцев и дегенератов (ничего личного, это я не обзываюсь, всего лишь факт констатирую), среди которых модно ругать Россию за все наводнения, пожары, тайфуны, цунами, и землетрясения, происходящие по всему миру. Их ненависть ко всему русскому — иррациональна. Они ненавидят Россию и русских так, как ненавидят порядочных женщин проститутки, как ненавидят отличников двоечники, как ненавидят честных, бескомпромиссных людей интриганы и аферисты. Причём следует особо заметить, что грань между либерастами и извращенцами, о которых упоминалось выше — очень зыбкая. Нередко это одно и то же.

И наконец, в третьих — слово "ватник" очень популярно в среде бандеровцев, захвативших власть на Украине (и в среде безмозглого стада, которое этих бандеровцев поддерживает).
Среди этих двуногих бытует мнение, что русские все подряд ходят в ватниках и кирзачах, курят "беломор" и играют на балалайках — как правило, в обнимку с белыми медведями.

Почему всем вышеперечисленным категориям человекообразных кажется, что слово "ватник", должно оскорблять нормальных русских людей?
Потому что в их представлении, ватник — это символ бедности. А бедность, в их глазах — это ужасающий порок. Они готовы на любые преступления, на любые унижения, любые кощунства, любые предательства — чтобы только не быть бедными.
И им никогда не понять наших отцов и матерей, которые когда-то действительно нередко ходили в ватниках и (о ужас! Этого им тем более не понять!) работали и воевали — ради будущего, ради своей страны, своего народа, ради достижения высших целей, ради высочайших идеалов.
Правда, в наше время сами граждане Украины (которую русские перестали подкармливать с ложечки) стали откровенно нищими — в сравнении с русскими. Русский, на Украине, с рублями в кармане — чувствует себя белым сахибом, для которого нет ничего запретного, или недоступного. Все украинские девчонки — к его услугам. А если русскому лень ехать на Украину — так украинские проститутки и украинские гастарбайтеры, сами в Россию приедут.
Но русские не обзывают украинцев ватниками — потому что, во-первых, не видят в бедности позора, а во-вторых, ватник — это хорошая, полезная, тёплая вещь. Гораздо более полезная, чем многие из бандеровцев, извращенцев, или либерастов, которые только коптят небо.

Если меня, как русского, думающего человека, имеющего на всё свою точку зрения и не склонного к извращениям, станут называть ватником — я буду только рад. Гораздо хуже, если извращенцы, либерасты, или бандеровцы (или тем более — все вместе) начнут меня хвалить. Надеюсь что до этого никогда не дойдёт.

Блоги

Во-первых, всё, абсолютно всё мировоззрение этих людей сводится к системе определения «свой»-«чужой». То, что «своё» — это хорошо, то, что «чужое» — это плохо. Под «своим» понимается достаточно обширный круг понятий и символов: георгиевская ленточка, группа ЛЮБЭ, водка, Йосиф Сталин, православие, советское кино, танк Т-34 и прочее. Под «чужим» — всё то, что как-либо связано с Внешним Врагом: Майдан, звёздно-полосатый флаг, геи, НАТО, демократия, УПА, Джордж Буш, католики, Гитлер и прочее. В понимании «ватников» тот, кто.использует и уважает первый набор символов — тот друг, кто второй — тот враг. Промежуточного состояния нет, а с врагом диалог невозможен по определению — никакие аргументы не в силах переубедить идейного «ватника». Это в своём роде секта.

Знаменитая «ватник»-бабка из Симферополя — на Донбассе такие же Путин — президент мира!

Во-вторых, эти люди чрезвычайно патерналистичны. Они напрочь лишены инициативности, индивидуализма и критичности мышления. Этим людям всегда нужен Вождь, который будет ими править, скажет им что делать, накормит их и будет нести ответственность за их действия и жизнь: Иван Грозный, Пётр Первый, Йосиф Сталин. Для украинских «ватников» раньше таковым Хозяином был Виктор Янукович, но теперь «Батя» вследствие позорного бегства потерял роль альфа-самца, и взоры отечественного быдла теперь обращены с надеждой на Владимира Путина.

В-третьих, в условиях отсутствия каких-либо устремлений, целей в жизни, личных успехов «ватники» отчаянно нуждаются в том, чтобы Государство обеспечило им чувство того, что в их жизни есть что-то прекрасное и великое, к чему они непосредственно причастны, а не только серые унылые будни их скучной действительности. Они в этом мире никто, ничего не добились и не добьются — но им так приятно высказать какому-то немцу «славно мы вас в 1945-м сделали» или свысока смотреть на какого-нибудь швейцарца, чья карликовая страна не имеет ядерных ракет. Эти люди сейчас имеют возможность выбирать между РФ и Украиной — и многие из них уверенно выбирают первую. Объективности ради, для «ватника» быть жителем РФ сейчас действительно лучше, чем гражданином Украины: Путин постоянно присоединяет новые земли и увеличивает размеры страны, спортсмены исправно поставляют олимпийские медальки для пущей радости хомячков, к тому же вечерком по новостям постоянно слышишь о новых успехах и достижениях Государства, а не о проблемах и их причинах. Никчёмность собственной жизни заменяется успехами Государства — чувство сопричастности к чему-то великому в виде радости у телеэкрана не даёт спиться от депрессии. Такой расклад устраивает и Кремль, и покорное население — к сожалению, многие украинские «ватники» по своей воле готовы влиться в это огромное российское болото.

«Ватник» из российских ебеней услышал краем уха, что на Донбассе кто-то посмел притеснять русских, немедленно взял отпуск и поехал сюда повоевать интервью добровольца из России на блокпосту в Луганской области

Также стоить отметить, что среди «ватников» самой распространённой подгруппой являются «совки». «Совки» — это непрерывно ностальгирующие об СССР старики, готовые продать душу за то, чтобы вернуться во времена исторического материализма. Увы, поддерживая сепаратистов, эти люди готовы разменять будущее своих внуков на иллюзию возвращения своей молодости. Самое смешное, что «совки» искренне верят, что если создать ДНР или присоединиться к России, то опять вернётся какое-то подобие СССР и всё станет так, как было в годы их молодости. Коммунистов, в смысле искренних приверженцев каких-либо оригинальных идей Маркса и Ленина , среди них почти нет — они скорее ностальгируют по «застойным» 1970-м годам Брежневской эпохи, нежели по бурному поиску дальнейшего пути 1920-х годов.

По моему мнению, особо гнусным подвидом ватников, являются бывшие титушки и антисоциальное быдло в Донецкой и Луганской области.

Беспредельщики: местные люмпены, бывшие зэки, наркоманы, алконавты и прочее антисоциальное быдло. Пожалуй, самая безмозглая категория боевиков.

Зимой многие из них были «титушками» с битами и палками — сейчас они достали автоматы. Этим вообще всё похуй: пришло замечательное время, когда можно невозбранно намутить оружие, грабить всё вокруг, похищать людей и вообще веселиться на полную. Самые амбициозные пытаются сколотить свою банду и взять под контроль какие-то серьезные активы — эти ребята воспринимают происходящее сегодня как «вторые 90-е» и мечтают стать новыми олигархами Донбасса в будущем.

В отличие от донбасских авторитетов и их банды, беспредельщики не являются непосредственными членами каких-то очень влиятельных группировок, у них нет активов и репутации — им абсолютно нечего терять в нынешнее время, кроме жизни и здоровья. В отличие от наёмников, донбасские гопники и титушки мало на что способны в боевом отношении — у них нет ни военной подготовки, ни опыта реальных боевых действий (криминальные разборки на районе не в счёт), и при виде врага они немедленно разбегутся.

На них всем, в общем-то, тоже похуй: при любом исходе военных действий эти бандиты будут уверенно ликвидированы победителями на радость мирным жителям. Об этом отребье много писать смысла нет.

Карин Клеман: «Я бы с большой гордостью носила прозвище “ватник”»

Французский социолог в разговоре с Кириллом Медведевым об итогах 2020-го и о том, как добиться реального изменения социального порядка без смены одной элиты другой

© Sensus novus

27 ноября Международный Мемориал при поддержке Европейского союза провел однодневную конференцию «Россия и Европа в 2020 году. Предварительные итоги». Мы транслировали ее целиком на Кольте.

В конференции принимала участие известный французский социолог Карин Клеман, двадцать лет прожившая в России как исследовательница, участница политических событий, создательница института «Коллективное действие». В прошлом году Клеман, вернувшейся с русской семьей на родину, не дали въехать в Россию для чтения лекций о движении Желтых жилетов.

Об итогах 2020-го в низовой и политической повестке с Карин поговорил Кирилл Медведев.

— Карин, ты по-прежнему не можешь въехать в Россию?

— Да, никаких изменений. Министерство образования и посольство Франции пытались выяснить, в чем дело, но тщетно. Решение ФСБ есть решение ФСБ. Петиции и письма поддержки не возымели политического эффекта, хотя мне лично здорово помогли и взбодрили. То есть я пока персона нон грата в России — до 2029 года , моей дочери исполнится уже 19 лет… Лучше об этом не думать, а то становится совсем грустно…

— Ты, конечно, следишь за событиями в нашей стране. Что важное, по-твоему , произошло в этом году?

— Основная новость, которая ни для кого не нова, — продолжает усиливаться разрыв между правящей элитой и основной частью населения.

Скандальные поправки к конституции на самом деле мало что меняют и, скорее, свидетельствуют об отчаянных попытках режима создать себе хотя бы какую-то видимость легитимности.

Главным для меня событием являются, безусловно, массовые и продолжительные выступления в Хабаровске, которые свидетельствуют о потенциале региональных протестов против колонизации и эксплуатации со стороны центра. Продолжались разнообразные низовые протесты, в частности, по экологическим темам. Иногда, что замечательно, они достигали своей цели, как, например, в Шиесе.

Режим самоизоляции вызвал вспышки недовольства в нескольких регионах, где люди не смогли ничего заработать, — так случилось в апреле с мелкими предпринимателями во Владикавказе или с вахтерами «Газпрома» в Якутии. Далеко не всегда недовольство сопровождается публичным протестом, тем более в связи с ковидными ограничениями, но нет сомнений, что реальное положение дел в стране становится ясным для все большего количества людей.

Ропот усиливается и из-за безответственной политики властей по борьбе с ковидом и социальными последствиями карантина. Очевидным стало нежелание властей материально поддержать население (за исключением выплат за детей), особенно мелкий бизнес и рабочих.

— Каковы перспективы профсоюзов бюджетников, в том числе медиков, которые активно развивались в этом году?

— В России есть куча мест, где просто нет возможности лечиться, закрыты больницы, скорая не знает, куда везти больных, нет лекарств и оборудования. Врачи и остальной медицинский персонал пока терпят, поскольку это ЧП, но вполне естественно, что альтернативные профсоюзы набирают популярность.

Эпидемия в очередной раз показала, что перед лицом кризиса люди могут рассчитывать только на себя и на взаимную поддержку. Возникло много локальных инициатив для помощи больным или нуждающимся. Так что этот год подтвердил общую тенденцию — развитие низовых форм самоорганизации и укрепление эгалитарной повестки в народе.

— Каким образом обретает политическую субъектность «народ», о котором ты говоришь? Через популистского лидера, объединяющего и представляющего всех недовольных поверх идейных и прочих различий (та роль, на которую сейчас наиболее успешно претендует Навальный)? Или можно рассчитывать, скорее, на некие социальные группы и созданные ими структуры — в качестве авангарда борьбы за демократию?

— Мне действительно импонирует фигура «простого народа», объединенного общей идеей справедливости и братства. Но популистский лидер не вариант — это путь к авторитаризму или диктатуре.

Лидеры, безусловно, нужны, и они, как правило, появляются естественным образом в ходе общей деятельности, тем более активистского или политического толка. Но их тоже должно быть много, чтобы добиться демократизации этого очень иерархического и несправедливого в целом общества. Навальный, безусловно, может быть одним из таких лидеров, но не единственным. Так я вижу общий горизонт, не только применительно к России.

Что касается авангардистского подхода, он сегодня непригоден — история показала его вредность. Авангард быстро становится элитой, оторванной от народа.

— Политические партии?

— Возможно, перспективы будет иметь какая-то политическая партия, но не вождистского и не авангардистского, а, скорее, массового типа.

Я бы агитировала за децентрализацию, развитие реального местного самоуправления, умножение очагов коллективной самоорганизации и создание как можно большего количества площадок для коллективного обсуждения стоящих перед обществом проблем. Это утопия, то есть идеал, к которому можно стремиться. Но он реализуется и сегодня в определенных местах и в определенных группах. Эти места и эти группы надо отслеживать, у них надо учиться.

Другое дело, я считаю, что группы нельзя выделять по определенным, заранее заданным чертам — молодежь, женщины, черные, белые, мусульмане, православные и т.д. Группы, прокладывающие путь к новому, более справедливому, обществу, — это самоорганизующиеся сообщества, которые уже что-то делают, даже пустяковое, но здесь и сейчас, в реальной жизни. Делают для того, чтобы свобода, равенство и братство — знаменитая триада Французской революции — не оставались пустым звуком.

Как из этих очагов самоорганизующихся сообществ можно прийти к федерации, сети или еще какому-либо объединению, сложно сказать заранее. Но народное, низовое восстание — один из обязательных шагов.

Вообще события этого года лишний раз актуализировали вопрос, как добиться реального изменения социального порядка без установления диктатуры или смены одной элиты другой. Над этим надо серьезно сейчас думать, причем здесь требуется, скорее, коллективное мышление.

— Ты сопоставляешь Желтых жилетов и «ватников», позитивно отзываешься и о тех, и о других. Если бы не твое реноме серьезной исследовательницы и оппозиционерки, тебя саму давно причислили бы к «ватникам» и путинистам. Как бы ты отнеслась к этому?

— Неужели? А я не думала, что это звучит одиозно…

Я бы, конечно, с большой гордостью носила прозвище «ватник», что, на мой взгляд, означает человека простого, здравомыслящего, приземленного, которого презирают за простоту и уход от высоких материй. Но ведь с помощью высоких материй, моральных императивов и красивых речей удобно манипулировать людьми, поэтому как раз сейчас важно крепко стоять на земле и не позволять себя обманывать.

И все же я, увы, скорее интеллектуал, чем человек дела, трудяга, и поэтому мало достойна прозвища «ватник». Что касается «путинизма», я не считаю, что те, кого презрительно обзывают «ватниками», обязательно поддерживают Путина. На деле так называемые ватники настроены намного более критически, чем может казаться издалека.

— На конференции в Мемориале ты говорила о «братстве крупного бизнеса и власти» в Европе, о неолиберальном векторе Евросоюза. Однако для большей части российской оппозиции европейский путь — это единственное, что можно противопоставить агрессивному путинскому «нелиберальному капитализму». На чем могли бы сойтись здесь левое и либеральное крылья оппозиции?

— Да, как показывает пример Трампа и новый курс Макрона на закручивание гаек, Запад — не синоним либерального рая.

Либеральная и левая оппозиции, естественно, могут сойтись на защите общих индивидуальных и политических свобод и прав. Однако не факт, что либеральное крыло будет отстаивать коллективные свободы, такие, как право на создание профсоюзов, право на забастовку. Интересы разойдутся, когда речь пойдет о борьбе с социальным неравенством и об ограничении всемогущества крупных акционеров, собственников и глав крупных корпораций. Но на почве защиты индивидуальных и политических свобод вряд ли удастся создать широкий фронт, поскольку эта линия сопротивления не очень привлекательна для большой части населения, которая обеспокоена, скорее, социальным неравенством и властью олигархии.

Чтобы борьба стала массовой, нельзя ограничиваться либеральной повесткой дня.

— Социальные, перераспределительные, рабочие требования должны изначально входить в программу оппозиции?

— Да. Иначе народ просто не поймет. Но требовать недостаточно. Надо еще работать здесь и сейчас — с теми, кто как-то пытается сделать более справедливой и человечной жизнь хотя бы вокруг себя.

— Тебе наверняка знаком тезис, что «арабская весна» провалилась из-за того, что вопрос об экономическом перераспределении в итоге расколол движение, состоявшее из очень разных слоев и групп. После чего на фоне слабости рабочих организаций на первый план вышли правые, исламисты, направившие низовой антибуржуазный сантимент в религиозное русло. Насколько, по-твоему , актуальна эта схема для Восточной Европы?

— Да, лозунгом протеста в арабских странах был «Демократия и хлеб», что выходит за рамки обычной представительной демократии и предполагает материальное перераспределение в пользу бедных и в ущерб богатым, то есть политическим и экономическим элитам. Понятно, что ущемить интересы элит намного труднее, чем эксплуатировать и угнетать основную массу народа. Поэтому революции часто спотыкаются о проблему экономического перераспределения.

Дальше инициативу могут перехватить те политические движения или деятели, которые предлагают нечто большее, чем просто выборная демократия. Это могут быть популистские консервативные идеи, религиозное перерождение или что-либо, ставящее народ во главу угла, хотя бы на словах.

В России и, например, Беларуси место популистского вождя занято, при этом популистская фигура и там, и там уже недостаточно крепка, чтобы отвлекать от нищеты и неравенства. Поэтому открываются перспективы для низового протеста против олигархии, который теоретически могут оседлать, например, радикальные националисты.

Так что борьба эта сверхтрудна, и успех маловероятен без сотрудничества с низовыми народными движениями в других странах, поскольку элиты раскалывают общества и направляют их друг против друга, а сами вполне способны заключать союзы в собственных интересах.

Это второй уровень утопии — уже на международном уровне. Но такая утопия не совсем утопична, поскольку еще до локдаунов из-за пандемии народные восстания стали случаться все чаще и во многих странах — и, что примечательно, почти везде по пустяковым поводам типа роста цен на бензин. И во всех таких точках происходила политизация, возникали требования реальной демократии и социальной справедливости.

— Как ты относишься к Меланшону, заявившему о намерении выдвигаться в президенты? Использует ли он повестку «прогрессивного патриотизма», которую мы обсуждали в связи с твоей книгой, готовящейся к выходу в России?

— Я голосовала за Меланшона на прошлых президентских выборах, поскольку он олицетворял возможный левый поворот. Однако сейчас я, как и многие, разочаровалась. Он не ратует за объединение левых сил — а это единственный способ добиться успехов на предстоящих выборах. Кроме того, у него явно авторитарный стиль, не вызывающий особого доверия у людей, которые в последнее время захватывали улицы, будь то Желтые жилеты, профсоюзы или борцы против полицейского насилия. Меланшон — не та фигура, которая способна вернуть людям доверие к институциональной политике или политическим партиям.

Что касается повестки «прогрессивного патриотизма», она была видна только в начале движения Желтых жилетов, когда они массово выходили с французскими флагами и прочими символами Французской революции. Сейчас этого нет. За консервативный патриотизм теперь борются Ле Пен и Макрон, левые же прогрессисты с большим подозрением относятся ко всем «патриотизмам». То есть место пустует, хотя я уверена, что доля патриотизма необходима для народного восстания и завоевания народного суверенитета.

Победа Ле Пен на выборах кажется все более вероятной. Не только из-за убийства учителя исламистом, но из-за всех терактов, из-за провала политики правительства по выходу из ковидного кризиса, из-за обнищания людей и роста социального неравенства. Кроме того, многим уже надоел ложный выбор, перед которым их каждый раз ставят, — «либо я (Макрон или другой не очень популярный персонаж), либо хаос (Ле Пен)». В этот раз многие готовы проголосовать за Ле Пен, чтобы не отдавать свой голос Макрону, да и просто сказать свое «фи» системе. Причем я слышу это даже от некоторых радикальных левых, а также от людей явно не белых…